Будаг — мой современник - Али Кара оглы Велиев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сазагов выступал неубедительно, бездоказательно.
— Мы с вами ежедневно встречались по многу раз, — перебил его Рахмат Джумазаде, — часто говорили о делах укома, почему же вы ни разу не сказали мне хотя бы об одном из пунктов ваших обвинений?
И снова что-то неопределенное говорил Аяз Сазагов, и неясно было, то ли оправдывается, то ли признается в ошибках, и это раздражало всех, в том числе и друзей Аяза.
— Ну а все же, — перебил его заведующий земельным отделом, — понимаете вы свои ошибки? Признаете их?
— Товарищи утверждают, что мы допустили ошибку и должны ее признать, в связи с этим я бы хотел сказать вот что. Да, конечно, если посмотреть на это дело глазами тех, которым… В общем… — Он махнул рукой и, что-то еще бормоча под нос, пошел к своему месту.
И снова поднялся Нури Джамильзаде:
— Я ждал, что Аяз Сазагов чистосердечно раскается и попросит прощения у Рахмата Джумазаде и у товарищей, что отнял у нас необходимое для работы время. Увы, этого не произошло.
— Вопрос ясен, — подала голос заведующая женотделом укома, — надо о каждом из подписавших заявление отдельно принять решение.
— И я хотел в свою очередь предложить, — сказал Нури.
— Мы вас слушаем, — Рахмат Джумазаде с одобрением смотрел на него.
— Мне думается, что после всего случившегося, — продолжал Нури, — Аяз Сазагов не может оставаться заведующим отделом агитации и пропаганды, не той он агитацией занимается и не то, что нужно, пропагандирует!
В зале послышался смех. Джабир и Тахмаз взволнованно переглянулись. Они уже понимали, что их никто не поддержит, и оттого не произносили ни слова.
— Но это не все! — далее сказал Нури Джамильзаде. — Я предлагаю за насаждение беспринципной склоки в укоме и составление клеветнических писем в вышестоящие организации вынести Аязу Сазагову от имени пленума Строгий выговор, с предупреждением: если он и впредь будет заниматься подобными делами, ему придется покинуть ряды нашей партии… и, разумеется, освободить его от заведования отделом! — Нури выждал минуту, но никто не прерывал его, и он продолжил: — Что же касается уездного прокурора и председателя наших профсоюзов, то, думаю, мы можем ограничиться лишь выговором с предупреждением. Учитывая, что они хорошо справляются со своей работой, оставить их на своих должностях! Надо принять во внимание и то, что эти товарищи в свое время активно участвовали в нашей борьбе в Курдистанском уезде за проведение в жизнь линии партии.
— Может быть, у вас есть свои суждения? — обратился Джумазаде к Джабиру и Тахмазу.
Те виновато опустили головы.
— Продолжайте, — обратился Рахмат Джумазаде к Нури.
— Остальных товарищей, давших себя втянуть в эти интриги, — предупредить. Дел у нас в уезде по горло! Пора прекратить склоку и работать!
Предложения Нури Джамильзаде были поставлены на голосование. За исключением Сазагова, за него голосовали все участники, в том числе Джабир и Тахмаз.
* * *
После окончания заседания Рахмат Джумазаде задержал меня и Нури.
— Кого из вас назначить заведующим отделом агитации и пропаганды? — начал он сразу.
— Более подходящего человека, чем Будаг, не найти, — быстро ответил Нури.
— Ну, а что скажешь ты? — спросил Джумазаде меня.
— Впервые в жизни я занят любимым делом; чем дольше я преподаю, тем больше мне это нравится! Но если уком примет решение, то я, конечно, подчинюсь.
— Учителем можно быть и в городе, — мягко сказал Джумазаде.
— Мне бы хотелось продолжить учебу. Мечтаю поступить в университет…
— Подать заявление в университет можно и из Лачина! — быстро вставил Нури.
Я с мольбой уставился на него. Наверно, вид у меня был очень странный. Нури не выдержал и расхохотался.
Джумазаде недоуменно посмотрел сначала на него, а потом на меня. А я продолжал настаивать, чтобы меня до поры до времени не отзывали в Лачин. Понимая, что таким образом мне от работы здесь не освободиться, я предложил Джумазаде:
— Вот уж сколько времени Джамильзаде работает секретарем уездного комсомола, он является и членом укома. Вот кто смог бы успешно заведовать отделом агитации и пропаганды!
Рахмат Джумазаде строго взглянул на меня:
— Комсомол не менее ответственный участок нашей партийной работы, и его оголять мы не имеем права. Только в том случае, если Нури найдет себе замену!
— Если уездный комитет партии сочтет необходимым назначить меня, я не стану отказываться, — сказал Нури, — хотя я по-прежнему считаю, что Будаг самый лучший кандидат на это место!
Я поднялся.
— Спасибо вам за доверие. Только прошу вас немного повременить. Дело в том, что на днях я женюсь… и вас обоих приглашаю на свадьбу!
— Вот, оказывается, в чем дело! — рассмеялся Джумазаде.
Пользуясь случаем, я решил напомнить и о наших неотложных заботах:
— Как вам известно, у нас в Назикляре плохо с питьевой водой. Есть скала, откуда пробивается родниковая вода. Но для того чтобы ею могли пользоваться люди, надо провести дополнительные работы, расширить и благоустроить родник, а для этого нужны средства, помощь исполнительного комитета уезда. Я не могу уехать из села, если этого не сделаю для сельчан, я обещал им поставить этот вопрос перед вами.
Рахмат Джумазаде покачал головой:
— Ведь Джабир родом из Назикляра! Хотя бы для своих односельчан постарался организовать геологическую разработку. У него в подчинении на строительстве в Истису несколько инженеров. Один даже из Москвы! — Он умолк, а потом добавил: — Обязательно пошлем в Назикляр инженера! — И сделал у себя пометки. — Давай еще свои просьбы! Я вижу, у тебя они есть.
— Да, вы правы. Нужно построить в Назикляре школу. Детям трудно ежедневно ходить в Кубатлы, да и там уже стало тесно для своих кубатлинских!
— Изложи соображения и передай в отдел народного образования, мы поддержим. Еще что?
— Достаточно и этого!
— Надо серьезно заняться геологоразведочными работами в Курдистане, — мечтательно сказал в заключение нашего разговора Рахмат Джумазаде. — В целебных источниках кроется наше богатство и наша прибыль в общенародную казну после бакинской нефти!
Ночевать я решил пойти к Джабиру. После всего того, что произошло, я не мог оставить его одного. Когда открыл дверь, в комнате было темно. «Неужели он сейчас у Сазагова?» — подумал я с огорчением. Но когда зажег лампу, то сразу же увидел Джабира. Одетый, он лежал на постели, повернувшись лицом к стене. Я не знал, как он отнесется к тому, что я пришел,
